Последовавшая за этим перепалка якобы была связана с дебатами: 50 Должны ли эксперты спорить с чудаками? Способен ли Роган вести дебаты? Трусливо ли не вступать в дебаты? Почему эксперты не хотят дебатировать с людьми, если они такие эксперты? 51 Потасовка была похожа на дебаты о дебатах, которые периодически возникают, когда креационисты бросают вызов эволюционным биологам.

Взаимодействие попало в тренд и вызвало шквал комментариев и ответов. Многие из них были крайне неприятными. Другие известные противники вакцины COVID включились в игру, предлагая свои деньги для обогащения банка и привлекая к разговору свои фракции. Хотес, у которого 460 100 подписчиков, в целом придерживается позитивного тона в своих постах; он не является культурным воином, хотя у него есть давняя коллекция антивакцинных ответчиков, чьи комментарии он время от времени освещает для своей аудитории. Хотес пользуется влиянием и не избегает критики - его опыт используется в политике общественного здравоохранения, и он разработал несколько вакцин, используемых во всем мире. Он также является публичной фигурой: регулярно выступает на телевидении и в подкастах, написал книги и давал показания перед Конгрессом. Он способен держать себя в руках, отвечая на критику со стороны общественности, и он добродушно делал это во время шквала критики. Ведущие СМИ с пониманием освещали его усилия.

Но многие из участников сетевой драки не были заинтересованы в реальных дебатах. Большая часть нападок толпы состояла в основном из личных выпадов и клеветы. И вот 18 июня в 10:50 утра Хотес написал в Твиттере, что к его двери пришли два человека и снимали его, когда он стоял снаружи. 52 Они разместили видео в Интернете. Прошло чуть больше двадцати четырех часов с момента первого общения в Twitter до появления пары людей на крыльце его дома. Очевидно, Рогану, Маску и РФК-младшему нечего было сказать по этому поводу.

Эти два гражданских журналиста из "Пятой власти" были там, чтобы преследовать Хотеса: снимать его, надеясь спровоцировать на что-то, что они могли бы использовать для дальнейшей травли в Интернете. Если бы он разозлился, если бы хлопнул дверью, если бы пригрозил им или вызвал полицию - все это стало бы кормом для сетевой толпы. Хотес сохранял спокойствие, и люди у его двери, к счастью, не были склонны к насилию, но эффект был ужасающим для наблюдателей, работающих в области общественного здравоохранения и научной коммуникации. Это было запугивание, а не дискуссия.

В журнале Американской медицинской ассоциации недавно было опубликовано исследование, посвященное опыту врачей и ученых в области преследований. Неудивительно, что две трети респондентов сообщили о преследованиях в Интернете (присланные им изображения сексуального характера, бомбардировка рецензиями, доксинг и угрозы насилия); до пандемии о подобных вещах сообщали только 23 %. Некоторые, однако, также сообщили о преследованиях в офлайне (преследование и нападения). Многие респонденты заявили, что угрозы причинения вреда в сети существенно повлияли на их готовность к сотрудничеству. 53

Нормализация такого поведения имеет гораздо большее значение, чем отдельная цель. Во введении я рассказала о своем опыте мамы, которая решила высказаться в поддержку законопроекта об устранении лазейки в требованиях к вакцинации для государственных школ Калифорнии после вспышки кори в Диснейленде. В то время я совсем не была публичной фигурой и использовала социальные сети в основном для общения с семьей, друзьями и коллегами. Но я хотела отстаивать убеждение, которое стало для меня важным: подавляющее большинство безопасных вакцин, предотвращающих инфекционные заболевания, должны быть обязательным условием для обучения в государственной школе, потому что никто не имеет права подвергать чужих детей риску смертельных заболеваний из-за ошибочных убеждений в опровергнутых теориях. В то время это мнение не вызывало особых споров в офлайновом мире: более 80 % детей в Калифорнии были вакцинированы, так что оно было вполне мейнстримовым, даже если асимметрия страстей создавала иное восприятие в сети. Однако масштабы доксинга, преследования и травли сторонников Vaccinate California заставляли меня чувствовать себя так, словно это было какое-то рискованное пограничное убеждение. За нами следили, нас записывали, наши ролики выкладывали на YouTube, а активисты антивакцинального движения публиковали посты в социальных сетях, обсуждая, что будет, если они устроят протест на тротуарах возле наших домов или пришлют нам рождественские открытки. Это было неприятно - я никогда не стремился к заметному присутствию в сети в качестве активиста, и в то время я очень нервничал из-за того, что мне вдруг навязали даже ограниченное присутствие. Я беспокоился, что это повлияет на мою будущую карьеру, например, если работодатели будут искать меня в гугле и найдут странные видеоролики с ненавистью к вакцине. В конечном итоге я все равно решила быть активной, но даже в 2015 году из-за преследований мне казалось, что это больше похоже на войну, чем на борьбу за политику. 54 Я не хотела поощрять других высказывать свое мнение.

Несколько лет спустя, в 2021 году - к тому времени я уже привыкла вызывать споры в Интернете - я высказалась за возобновление работы школ моего округа, поскольку все больше фактов указывало на то, что пандемия и вакцинация достигли той точки, когда дети могут спокойно вернуться в классы. Была создана умеренная группа родителей, которая потребовала от округа Сан-Франциско разработать план возобновления занятий; я присоединилась к ней и стала "мамой возобновления занятий". Вскоре после этого я приняла участие в другой кампании под руководством родителей, на этот раз по реформированию учебной программы по математике в Калифорнии: за несколько лет до этого низкие показатели сдачи экзаменов для некоторых групп учащихся привели к тому, что школьный округ Сан-Франциско принял решение больше не предлагать алгебру в восьмом классе. Я считал, что это несправедливое решение, которое не помогает ни отстающим, ни продвинутым детям, поэтому я высказался за отмену этой политики и предупредил другие районы Калифорнии, чтобы они не применяли такой губительный подход. 55 В каждой из этих ситуаций я сознательно решил взять на себя заметную роль защитника в социальных сетях - причины были важны для меня, и я хотел повысить осведомленность и сформировать общественное мнение на местах. Многие люди видели мои посты и обращались ко мне в прямых сообщениях, спрашивая, как они могут принять участие, но значительное число людей отмечало, что они очень остерегались говорить что-либо публично. Они боялись троллинга или риска для своих семей и работы, выступая за что-либо хоть отдаленно противоречивое. У одной матери-одиночки был небольшой бизнес, и она боялась, что люди, не